Персональная страница Б.В.Корнейчука

РЕЦЕНЗИЯ

на книгу: Соколов Б.И. Экономика: учеб. пособие. - М.: Экономистъ, 2006. - 560 с.

Учебный материал автор излагает с марксистских позиций. В книге подвергаются критике основы современной экономической теории ("экономикс"), но в то же время рассматриваются некоторые ее разделы. Раздел 1 посвящен принципам экономической теории. История экономики излагается автором на основе марксистской классификации способов производства (с.23). Из табл.1.1 непосредственно следует, что завершающей стадией развития производства, по мнению автора, является коммунизм. Эту принципиальную позицию следовало бы четко и недвусмысленно сформулировать в основном тексте книги. При рассмотрении взаимодействия базиса и надстройки автор подвергает критике экономический детерминизм (с.24). В то же время в ряде высказываний он фактически выступает сторонником данного принципа, он пишет: "Теории способов производства, стадий роста ценны утверждением, что именно материальное производство составляет основу жизни человеческого общества, является главным источником средств мировой социальной и цивилизационной эволюции, предопределяет духовный, культурный прогресс" (с.26). Автор выделяет три основных подхода к формированию системы экономических знаний: диалектический материализм, позитивизм и теорию игр. Такая позиция вызывает ряд возражений. Во-первых, она неправомерно исключает из числа методов экономической науки недиалектический материализм. Во-вторых, понятие позитивизма следовало четко определить, но автор не сделал этого, а его трактовка данного термина весьма противоречива. С одной стороны, он утверждает, что для сторонников позитивизма "исходной базой познания является не сам реальный мир как таковой, а искусственная картина мира, которую образуют конструируемые модели". С другой стороны, он отмечает, что "позитивизм теснейшим образом связан с методами познания, свойственными естественным наукам" (с.33). Но главный метод познания в естественных науках - эмпирический - отвергает "искусственную картину мира". В-третьих, из трех перечисленных автором подходов первые два являются философскими концепциями, а третий - экономико-математической моделью. Такое смешение разнородных объектов неправомерно. Кроме того, непонятно, почему из множества разнообразных экономико-математических моделей именно теория игр отнесена к методам экономической науки, а не, например, теория линейного программирования? Ведь простейшая матричная игра, как известно, может быть решена с помощью симплекс-метода - важнейшего инструмента линейного программирования. Автор подвергает критике позитивизм, лежащий в основе "экономикс", за его однозначность, при этом он приводит следующий аргумент: "Равновесие - одно из основных понятий, к которому сводится изучение любого процесса, предстает как некая точка на графике, а не растянутое во времени и пространстве противоречивое движение" (с.33). Данный аргумент неудачен, поскольку в динамических моделях неоклассического типа исследуется непрерывная последовательность равновесных состояний, а также факторы, определяющие изменение экономического объекта во времени (модель акселератора, модель роста Р.Солоу и мн. др.). Соколов Б.И. стремится опровергнуть теоретические основы "экономикс". Для этого он выбрал два положения, которые он относит к базовым постулатам этой теории, и выдвигает аргументы против них. Первый постулат - безграничность материальных потребностей. Он пишет: "В учебниках по микро- и макроэкономике, излагающих придуманные ситуации, в качестве первого постулата, аксиомы отмечают то, что материальные потребности общества безграничны и неутолимы" (с.37). Это утверждение является голословным. Так, одним из основных законов микроэкономики служит закон убывания предельной полезности, или закон насыщения потребностей. Он гласит, что, начиная с некоторого момента, предельная полезность становится отрицательной и потребление дополнительной единицы материального блага приводит уже не к увеличению, а сокращению суммарной полезности. В этот момент времени индивид прекращает потребление данного блага, т.е. достигает границы потребления. Второй постулат, опровергаемый автором, провозглашает ограниченность экономических ресурсов. Автор утверждает, что "абстрактно-теоретический тезис об ограниченности ресурсов не соответствует реальности" (с.39). Применительно к России он приводит в качестве аргументов следующие факты: экспорт капитала, рост безработицы, обилие минерально-сырьевых ресурсов. Здесь автор допускает смешение принципиально различных понятий. Наличие неиспользуемых благ означает не их избыточность, а их относительно высокую цену. Если ювелирные магазины затоварились золотыми изделиями, то эту "проблему" можно легко решить, сократив в несколько раз цену на этот товар. Тогда прилавки ювелирных магазинов опустеют, и станет очевидной ограниченность рассматриваемого блага. При рассмотрении методов экономических исследований автор допускает ряд необоснованных утверждений. Во-первых, экономико-математические модели он характеризует как тип графических моделей (с.47). На самом деле лишь часть экономико-математических моделей допускает геометрическую интерпретацию, поэтому графические модели представляют собой частный случай (тип) экономико-математических моделей, а не наоборот. Во-вторых, к некорректным методам исследования и изложения экономической теории автор относит методы аналогии и экстраполяции. Следует заметить, что К.Маркс широко использовал метод аналогии при создании понятийного аппарата своей теории, им использовались термины "кристаллизованный труд", "кругооборот капитала", "резервная армия" и др. Что касается экстраполяции, то автор дает вольное толкование этого термина, априори утверждая, что экстраполяция используется "без всестороннего учета всех факторов, воздействующих на экономическую систему" (с.48). Однако статистики обычно использует данный метод в ситуации, когда значимые факторы исследуемого процесса изменяются незначительно, а в этом случае нет оснований говорить о "некорректности" метода. Непонятно, почему автор делает акцент на экстраполяции и не относит к некорректным методам экономической науки другие статистические методы (интерполяция, корреляция и др.), которые успешно используются в экономических исследованиях, несмотря на возможную изменчивость внешних факторов. Глава 3 посвящена истории экономических учений. Автор утверждает, что свидетельством "перерастания" экономического учения в экономическую науку служит формирование закона стоимости (с.53). Следовало уточнить, имеется ли в виду трудовая стоимость или что-либо иное. Из контекста следует, что автор рассматривает закон трудовой стоимости, но тогда все экономические школы, за исключением классической (А.Смита) и марксистской, исключаются автором из числа научных теорий. Автор приводит неудачную аналогию между законом стоимости и маркером - сельскохозяйственным приспособлением для проведения бороздок на земле. Важнейшим основанием для выделения экономической школы является, по мнению автора, разработка общей теории ценообразования (с.54). Из данного критерия непосредственно следует, что институционализм и историческая школа не отнесены автором к экономическим школам. Научные труды У.Петти также не содержат общей теории ценообразования, тем не менее, этот экономист, вопреки приведенному выше критерию, причислен автором к начальной школе политической экономии. Название данной школы выбрано автором неудачно, поскольку оно ассоциируется с начальным школьным образованием. Неудачным также является использование термина "космополитическая школа" для обозначения школы А.Смита, поскольку космополитическими (вненациональными) по своему характеру является большинство экономических школ: школа физиократов, марксизм, австрийская школа, неоклассическая школа ("экономикс"), кейнсианство и др. (с.60). Автор противоречит своему толкованию экономической школы, выделяя учение Т.Мальтуса в отдельную "апокалипсическую" школу (с.64). Этот экономист разделял в целом взгляды А.Смита и не предложил своей собственной теории ценообразования. Автору следовало также объяснить, какого рода теория ценообразования создана в рамках "научно-образовательной школы", к которой он относит Ж.Б.Сэя, П.Самуэльсона, а также авторов советских учебников по политической экономии 50-х гг. (с.65-66). При анализе воззрений утопистов Б.И.Соколов излагает оригинальную позицию, которая требует обоснования. Он пишет: "Научная парадигма всех утопий сводится к мистике. В ее основе лежит идея, чудо, а не труд" (с.66). При этом к утопистам автор относит не только Ш.Фурье и Р.Оуэна, но и Нобелевского лауреата Ф.Хайека (с.67-68). Для обоснования своей позиции автору следовало привести выдержки из работ утопистов, содержащие элементы мистики. При анализе марксизма автор необоснованно рассматривает победу "социалистической революции" в России в качестве предпосылки возникновения теорий "управляемого хозяйства" Л.Канторовича и В.Леонтьева (с.71). Приведенная авторская оценка данных теорий необоснованна. Во-первых, теория линейного программирования Канторовича решает задачи оптимального планирования на уровне предприятия, а не экономики в целом. Во-вторых, модель "затраты-выпуск" Леонтьева применима к любому типу хозяйства и успешно используется на практике в ряде развитых стран с рыночной (неуправляемой) экономикой. Характеризуя роль микроэкономики в развитии экономической науки, автор замечает, что "методология микроэкономики - шаг назад даже по сравнению с физиократами, усвоившими открытие Гарвея о кровообращении" (с.72). При сравнительном анализе названных экономических школ автору следовало привлекать аргументы из области экономической науки, а не физиологии. Подвергая критике микроэкономику, автор констатирует, что эта наука не выработала "своеобразных мировоззренческих методов и принципов познания", а ее категориальный аппарат недостаточен для объяснения инфляции (с.73). Но перечисленные задачи и не ставятся в микроэкономике. Так, инфляция, как известно, является предметом изучения макроэкономики. Автору следовало пояснить, каким образом предельные величины, как он утверждает, "весьма сильно" используются в идеологии (с.73). Автор высказывает неожиданное утверждение, что основной труд Дж.М.Кейнса "Общая теория занятости, процента и денег" представляет "с научной точки зрения откровенный плагиат" (с.74). Такого рода заявления следует обосновывать хотя бы ссылкой на того экономиста, у которого Кейнс якобы заимствовал научные идеи. В главе 21 имеется косвенное указание на К.Маркса как на автора основных идей Кейнса: "Исходные посылки в рассуждениях Дж.Кейнса имеют марксистские основы". Утверждается, что идея Кейнса о соотношении склонности к потреблению и склонности к накоплению основана на марксистских понятиях прибавочного и необходимого продукта (с.406-407). Данное утверждение необоснованно, т.к. экономическое содержание понятий "прибавочный продукт" и "сбережение" имеют различный экономический смысл. Прибавочный продукт отчуждается от рабочего и не может служить объектом его сбережения, а сбережение у Кейнса - это часть заработной платы работника, которую он не потребляет именно в силу того, что его заработная плата превышает необходимый продукт (а не равна ему, как в марксистской теории). Соколов Б.И. определяет макроэкономику как "концепцию создания искусственных стимулов экономического роста в виде долговой экономики и опоры на чужие силы, если недостаточно своих" (с.75). Данное определение является чрезмерно узким и некорректным. Во-первых, проблемы экономического роста не охватывают всего предмета макроэкономики. Во-вторых, замечание автора о "чужих силах" является субъективным, поэтому его включение в определение научной дисциплины недопустимо. Математическая школа характеризуется автором противоречиво, он пишет: "Математическая школа - самая титулованная: ей принадлежит основная масса лауреатов различных премий. Нельзя не отметить, что математическая школа крайне разрушительно воздействует на теоретические достижения экономической науки" (с.76). Из приведенного текста читатель может сделать два различных вывода: либо премии дают преимущественно за разрушение экономической науки, либо премии не отражают реальной ценности научных работ. Если согласиться со вторым выводом, то каков тогда критерий объективной оценки научных теорий? Автору следовало сформулировать свою позицию по этому вопросу. В заключение главы автор называет четыре основные составляющие экономической теории: политическая экономия, микроэкономика, макроэкономика и периферийная экономика (с.81). Последней экономической школе в книге уделена лишь одна страница, что не соответствует присвоенному ей высокому статусу. Важнейшие положения концепции "периферийного капитализма" состоят, по мысли автора, в следующем: "Имитационная модель капитализма возникает в ходе инъекций иностранного капитала, технологий, идеологии; рынок превращается в сферу отношений не всех, а лишь привилегированных слоев населения и насыщается за счет импорта; наблюдается обратная зависимость между экономическим ростом и политической демократией; политическая стабильность является предпосылкой реформ" (с.79). Данное определение порождает множество вопросов. Во-первых, следовало раскрыть экономический смысл термина "имитационная модель капитализма". Обычно под имитационными моделями понимают определенный класс экономико-математических моделей, но автор, очевидно, имеет в виду некий особый тип экономической системы, "похожий" на капитализм. Ему следовало указать общие и отличительные черты "имитационного капитализма" и просто "капитализма", а также пояснить, кто и с какой целью осуществляет имитацию, т.е. подделку капитализма. Во-вторых, из приведенного определения следует, что в условиях периферийного капитализма широкие слои населения изолированы от рынка. Значит ли это, что в данной экономической системе действует нормативное распределение (по талонам, карточкам)? В-третьих, из тезиса об обратной зависимости между экономическим ростом и политической демократией следует, что максимальный рост достигается в условиях политической диктатуры. Этот неординарный вывод требует обоснования. В-четвертых, периферийный капитализм определен автором посредством описания некоторой гипотетической системы, при этом теоретические основы данной концепции им не приведены. В частности, следуя авторскому критерию выделения экономических школ, необходимо было изложить теорию ценообразования периферийной политической экономии. Отсутствие в тексте книги теории периферийного капитализма не позволяет рассматривать изложенную концепцию в качестве экономической школы и тем более ставить ее в один ряд с политической экономией, микроэкономикой и макроэкономикой. Таким образом, предложенная автором структура экономической науки является необоснованной. Глава 4 посвящена общественному богатству. Важнейшим экономическим свойством богатства Б.И.Соколов считает цену. Термин цена богатства понимается автором широко, как все то, что "обусловливает расходы для присвоения богатства" (с.82). При этом из приведенного определения нельзя понять, выражается ли цена богатства в денежных или иных единицах измерения. Кроме того, логичнее было бы говорить о стоимости (ценности) богатства, а не о его цене. Ведь цена - стоимость физической единицы товара, а физической единицы богатства не существует в силу разнообразия его форм. Из текста главы следует, что под ценой богатства автор имеет в виду денежный показатель. Так, он рассматривает несколько подходов к оценке стоимости человека: по совокупному производству новой стоимости, по издержкам содержания, по стоимости замены (пересадки) отдельных органов (с.89). Не отдавая предпочтение ни одному из рассмотренных подходов, автор, тем не менее, признает целесообразность такого рода оценки. Данная позиция автора противоречит ценностным основам марксизма. Маркс, как известно, рассматривал человека и его труд в качестве первоосновы стоимости, а поэтому отрицал возможность стоимостной оценки этих базовых благ. В целом, концепция "цены богатства" противоречит и основам неоклассической теории. Так, А.Пигу рассматривал понятие "неэкономическое благосостояние" и считал его неизмеримым в денежных единицах. Развивая стоимостную концепцию богатства, автор предпринимает неудачную попытку доказать денежную измеримость различных нематериальных компонентов богатства, в том числе элементов общественного сознания. Он пишет: "Созидательная идеология, полезные верования находят свое отражение в издержках производства, сказываются на качестве товара, условиях и объемах его реализации. Тем самым они принимают непосредственное участие в ценообразовании и, безусловно, должны изучаться экономической теорией" (с.94). Автору следовало показать, каким образом "полезные верования" влияют на издержки производства. Если здесь имеется в виду затраты фирмы на воспитание неких полезных личностных качеств работников, то издержки возрастают. Если же речь идет об использовании имеющихся качеств работников в производственных целях, то издержки сокращаются. Но, так или иначе, проблема издержек никак не связана с поставленной автором задачей денежной оценки "полезных верований" и иных институтов общества. Принципиальная неразрешимость этой задачи демонстрирует непродуктивность изложенной автором концепции "цены богатства". Глава 5 посвящена экономическим категориям и экономическим отношениям. Базовые понятия экономики - производство, распределение, обмен, потребление - определены Б.И.Соколовым на основе понятия богатства. Такой подход порождает противоречия в концепции автора, связанные с многообразием форм богатства (на с.84 им выделены десять форм богатства). Так, автор определяет производство как процесс созидания и присвоения богатства (с.100). Но тогда неясно, что следует понимать под следующими словосочетаниями: "созидание девственной природы", "присвоение людей", "присвоение полезных верований"? Распределение богатства автор трактует как "установление доли, которая причитается классам, социальным группам и индивидуумам, и доли, вновь направляемой на производство" (с.101). Из данного определения следует, что автором рассматриваются в качестве объектов распределения "доля интеллекта общества", "доля хозяйственных связей", "доля безопасных условий" и др. Обмен трактуется автором как "доведение богатства до потребителя" (с.101). Но в экономике под обменом понимают двусторонний процесс, в котором каждый субъект теряет одно благо и приобретает другое. А приведенное автором определение обмена не содержит указание на то, что получатель богатства несет какие-либо потери. Понятие собственности не получает в работе разумного толкования, поскольку оно не согласуется с заявленной концепцией множественности форм богатства. Автор характеризует собственность как исторически конкретную форму обладания богатством, его присвоения (с.102). Из данного определения следует, что имеются исторически конкретные формы обладания "созидательной идеологией", "хозяйственными связями" и др. Едва ли автор сможет описать юридические формы собственности для перечисленных видов богатства. Ряд утверждений автора о собственности вызывает возражения. Следуя марксистской традиции, он отождествляет правовую систему с "волей господствующего класса" (с.102), но это утверждение противоречит общественной практике демократических государств. По мнению автора, "собственность составляет социальную причину ограниченности ресурсов". Отсюда следует абсурдный вывод, что устранение института собственности приведет к неограниченности ресурсов. На самом деле именно ограниченность ресурсов составляет причину собственности, а не наоборот. Используемый автором термин "общенародная собственность" лишен экономического и юридического содержания, автору следовало объяснить различия между "общенародной" и государственной собственностью. Автор использует специальный термин "личная собственность" для случая присвоения потребительских благ (с.103), но тогда было бы логично ввести аналогичный термин для случаев присвоения других форм богатства. Названный термин использовался в директивной экономике как неполноценный заменитель запрещенного термина "частная собственность", а в рыночной экономике его использование необоснованно. Фундаментальное понятие экономического закона излагается Б.И.Соколовым с марксистских позиций: по его мнению, экономические законы могут быть получены лишь в результате использования диалектико-материалистических методов. Так, особенные законы, согласно его определению, свойственны нескольким способам производства (с.109). Данный подход автора к определению закона является предвзятым, необъективным, поскольку он фактически отвергает возможность выявления законов вне рамок марксистской методологии. Автор использует марксов термин "превращенная форма", не раскрывая его экономического содержания. Предложенная автором классификация ресурсов содержит внутреннее противоречие. Так, к хозяйственным ресурсам он относит производственные, трудовые и другие ресурсы. При этом труд он включает также в состав производственных ресурсов (с.113). Таким образом, в данной классификации труд выступает одновременно как элемент производственных ресурсов и как отдельный хозяйственный ресурс. Сходное противоречие содержится в изложенной автором классификации экономических издержек. Он подразделяет экономические издержки на природные и общественные, при этом "расходование сил человека" он относит к природным затратам, а расходование "рабочей силы" - к общественным затратам (с.116). Таким образом, труд выступает здесь одновременно как элемент природных затрат и как элемент общественных затрат. Некорректным является утверждение автора, что "экономические затраты порождают созидательные силы общества" (с.116). Здесь смешиваются два принципиально различных понятия - затраты и результат. Если экономические ресурсы расходуются при производстве антиблаг (наркотиков, экстремистской литературы и др.), то они порождают не положительный, а отрицательный общественный эффект. В этом случае неправомерно говорить о "созидательных силах". Автор выделяет четыре типа хозяйства: собирающее, натуральное, товарное и информационное. При этом утверждается, что каждый тип хозяйства проходит в своем развитии восемь этапов: простой обмен, простое производство, способ производства, воспроизводство, цикличность, монополизация, социализация, и самоизоляция. Отсюда, в частности, следует вывод, что каждый тип хозяйства характеризуется неким способом производства лишь на одном (третьем) этапе развития. Данный вывод не только нелогичен, но он также противоречит принятой автором марксистской концепции истории экономики (с.23). На основе выделенных типов хозяйства и этапов их развития автор строит матрицу элементов хозяйственных систем, которая заполнена менее чем наполовину (табл.5.2). По причине незавершенности данной таблицы без ответа остается ряд существенных вопросов, например: 1) каков способ производства в информационной экономике? 2) каковы признаки цикличности и монополизации натурального хозяйства? В предложенной концепции развития хозяйства важную роль играет понятие обобществления. Маркс понимал под этим понятием обретение частным производством неких свойств, которые в конечном итоге предопределяют необходимость перехода средств производства из частной собственности в государственную (общественную) собственность. Если автор придерживается данной концепции, которая оказала известное влияние на российскую историю, ему следовало четко и недвусмысленно отразить это в книге. Если же под обобществлением он понимает нечто иное, то следовало дать новую трактовку данного понятия и показать его отличие от марксистской трактовки. Соколов Б.И. предлагает оригинальное толкование термина "экономическая свобода". Он утверждает, что это понятие не поддается измерению, ничего не объясняет, а потому не должно приниматься во внимание теорией. Он пишет: "На самом деле экономическая свобода - это пустота, экономический вакуум… Свободный рынок - это пустой рынок" (с.138-139). Неясно, что имеет в виду автор под термином "пустой рынок". Может быть, тот исключительный случай, когда из-за неблагоприятной конъюнктуры спроса и предложения на рынке не совершаются сделки? Но тогда почему такой рынок характеризуется как "свободный рынок"? Ведь под этим термином обычно понимают рынок, на который не воздействуют монополия и государство. Изложенная автором трактовка понятия "свободная цена" также вызывает принципиальные возражения, он пишет: "Свободная цена товара, т.е. такая цена, на которую ничто не влияет и она сама ни на что не оказывает никакого влияния - это нуль, исходный пункт для построения системы координат, точка отсчета" (с.140). Автору следовало ознакомить читателя с традиционной трактовкой "свободной цены" (т.е. цены, не подверженной влиянию нерыночных факторов), и уже затем излагать свою трактовку этого понятия. Но из текста остается неясным, что автор имеет в виду под "свободной ценой" и на каком основании он изображает ее точкой отсчета системы координат (рис.6.2). Изложение автором основ микроэкономической теории спроса и предложения противоречиво. С одной стороны, он использует традиционную систему координат "цена-количество", а с другой, утверждает, что "в экономической науке… любые изображения - не более чем субъективное мнение отдельного автора" (с.140). Неясно, что автор понимает под трехмерной моделью спроса и предложения, ее следовало подробно описать. Некоторые математические термины используется автором некорректно. Утверждается, что зависимость спроса от цены является обратно пропорциональной (т.е. гиперболической), а зависимость предложения от цены является прямо пропорциональной (т.е. линейной) (с.142). Но данные кривые совершенно необязательно имеют столь "правильный" вид, можно достоверно говорить лишь об убывании функции спроса и возрастании функции предложения. Автор неудачно определяет предложение как "товары, представленные на рынке" (с.142). Во-первых, при рассмотрении рыночного спроса и предложения имеется в виду какой-либо один товар. Во-вторых, термин "представленные товары" может быть истолкован как ассортимент продаваемых товаров, а в этом случае не принимается во внимание количественная определенность предложения (его объем), которая представляет собой важнейшую характеристику данного понятия. Вызывает возражение следующий тезис автора: "Введение в современную экономическую теорию тезиса об асимметрии рыночной информации дискредитирует важнейший тезис теории спроса и предложения, согласно которому равновесная цена трактуется как точка на плоскости" (с.145). В ряде учебников по микроэкономике описана модель рынка "лимонов" Акерлофа, в которой равновесие по-прежнему трактуется как точка на плоскости. Автор отходит от общепринятой терминологии, отождествляя низшие товары с продуктами питания (с.146). Обычно под низшими (инфериорными, некачественными) товарами понимают товары для бедных, т.е. такие товары, которые характеризуются отрицательной эластичностью спроса по доходу. Но данный показатель автором даже не упоминается. Является некорректным утверждение автора, что "спрос и предложение - явления купли-продажи товаров, а не производства" (с.147). Кривая предложения фирмы, как известно, совпадает с кривой предельных издержек, т.е. предопределяется технико-производственными факторами. Автор видит источник всех "пороков" теории спроса и предложения в предположении о независимости спроса и предложения, однако он не объясняет сущности причинно-следственной связи между этими экономическими явлениями (с.148). Анализируя роль теории предельной полезности в экономической науке, Б.И.Соколов допускает ряд некорректных утверждений. Неверно, что "смертельный враг теории предельной полезности - сетевые блага" (с.150). Действительно, с каждым новым потребителем Интернета его общественная ценность возрастает, как справедливо отмечает автор. Но вместе с тем каждый дополнительный час пребывания в Интернете приносит конкретному потребителю меньшую субъективную полезность, чем предыдущий. Таким образом, предельная полезность сетевого блага, как и любого другого, уменьшается с увеличением объема потребления. Автор дает неверную трактовку общепринятого термина "предельный", он пишет: "Теория предельной полезности выделяет предельные ситуации. А что такое крайности в экономике, обществе? Предельные цены - это демпинг. Предельный класс - люмпен-пролетариат" (с.152). На самом деле термин "предельный" обозначает последнюю единицу блага для данного рассматриваемого его объема. Поэтому показатель "предельная полезность" может быть определен для любого количества товара (даже ничтожно малого), а не только для максимально возможного его количества, как полагает автор. Нельзя также признать обоснованным утверждение, что теория предельной полезности "не терпит сопоставления с фактами". Как известно, серьезным аргументом в пользу данной теории служит эмпирический закон Вебера-Фехнера, который автором даже не упоминается. Теория игр описана в книге со значительными погрешностями. Автор называет М.Ю.Лермонтова "идеологом социального применения теории игр" (с.157), но при этом даже не упоминает Д.Нэша, Дж.Харшаньи и Р.Зелтена, получивших в 1994 г. Нобелевскую премию за применение теории игр в экономике. Цена игры автором не определена, в тексте она ошибочно обозначена через qij, хотя, как известно, данный показатель не зависит ни от номера строки, ни от номера столбца. Автором описан алгоритм поиска осторожных стратегий (с.158-159), но ничего не сказано о методе расчета оптимальных стратегий и цены игры. Таким образом, автором не показан метод решения игры - главной задачи теории игр. Соколов Б.И. предлагает оригинальную модель "уторговывания" цены, в которой использованы методы дифференциального исчисления, в частности, предельный анализ (с.159). Выбор автором метода исследования экономических явлений противоречит его собственной позиции, изложенной в методической главе книги: "Подход к экономической науке с маржиналистским инструментарием и категориальным аппаратом дифференциального и интегрального исчисления - подход давнего прошлого. Он должен принадлежать истории" (с.38). Модель описана без учета сложившихся требований к описанию экономико-математических моделей: не обоснована система исходных предположений (допущений), не определены переменные величины, не указаны предельные значения переменных при переходе к пределу и т.д. Неудачным является термин "уторговывание": он не относится к специальным терминам экономической науки и отсутствует в орфографическом словаре русского языка. Главный недостаток предложенной модели состоит в неверном толковании "асимметрии информации". В современной экономической литературе под данным термином понимают различие в знании покупателя и продавца о качестве товара. Автор же понимает под асимметрией информации то обстоятельство, что в споре о цене покупатель и продавец не одновременно называют исходную цену, а кто-то из них делает это первым. При этом вопрос о качественных характеристиках самого товара даже не рассматривается. Столь вольное толкование общепринятого термина, играющего важную роль в современной экономической науке, является недопустимым. При изложении своей концепции закона стоимости автор не высказывает четкую позицию по принципиальному вопросу: имеет ли он в виду трудовую стоимость или денежную (ценовую) оценку благ. Отсутствие однозначного ответа на этот вопрос порождает ряд неясностей. Так, автор отводит закону стоимости место в экономической науке, аналогичное месту законам сохранения материи и энергии в физике (с.174). Однако суммарная масса материи (энергии) не изменяется во времени, а суммарная трудовая стоимость в обществе изменяется с развитием производительных сил, ростом численности населения и т.д. Суммарная цена товаров в экономике также изменяется во времени по ряду причин. В итоге остается неясным смысл предложенной аналогии. Автор утверждает, что в цене находят проявления все законы товарного хозяйства, важнейший из которых - закон стоимости. Однако авторская формулировка закона стоимости вообще не содержит упоминания о цене. Он пишет: "Закон стоимости - это объективная связь между производством товаров и потребностями в них, реализующаяся через стихийное признание общественной полезности благ и общественно необходимых затрат труда на их создание" (с.175). Приведенная формулировка закона стоимости содержит ряд противоречий. С одной стороны, провозглашается объективный характер взаимосвязи между производством и потребностями. С другой стороны, утверждается, что эта связь реализуется через признание неких экономических фактов, то есть через субъективные оценки в сфере общественного сознания. Тогда на каком основании эта связь признается объективной? Предложенный "закон" не раскрывает сущности этой связи, т.е. он не объясняет причинно-следственной связи между производством товаров и потребностями в них. Из формулировки закона читатель не может уяснить, что, по мнению автора, является первичным: производство или потребности. Следовало также разъяснить, кто является субъектом признания названных экономических фактов (большинство населения, законодательная власть и т.д.), в каких формах осуществляется такое признание и посредством каких общественных механизмов устанавливаются "признанные" значения показателей общественной полезности благ и общественно необходимых затрат труда. Автору следовало объяснить, каким способом количественные показатели, полученные в результате "признания", влияют на взаимосвязь между производством и потребностями. Автор приписывает закону стоимости некоторые функции, что не согласуется с приведенной им аналогией между данным законом и законом сохранения материи, которому не приписывают какие-либо функции. Объективный закон не имеет функций (предназначений), он может лишь учитываться общественными субъектами при достижении своих целей. Соколов Б.И. стремится показать, что предложенный им закон стоимости объясняет важнейшие экономические явления: распределение ресурсов, рост производительности труда, дифференциацию доходов. Для доказательства того, что закон стоимости "ведет" к стихийному распределению ресурсов между отраслями общественного производства, он рассматривает две точки на границе производственных возможностей: одна точка изображает объемы производства товаров, а другая - объемы спроса на них. Затем автор отмечает, что точка, отвечающая производству, будет перемещаться в направлении неподвижной точки, отвечающей спросу (с.175-177). Иными словами, утверждается, что рынки стремятся к равновесию. Данный тривиальный вывод может быть получен без предложенного автором закона стоимости, ибо стремление к равновесию осуществляется без "стихийного признания общественной полезности благ и общественно необходимых затрат труда на их создание". Автор также стремится показать, что предложенный закон "ведет" к стихийному росту производительности труда. Для этого он рассматривает несколько предприятий с издержками выше и ниже равновесного уровня и отмечает, что предприятия, не покрывающие издержек, неизбежно закроются. Отсюда делается вывод о росте общественной производительности труда (с.177-178). Данный вывод тривиален, но главное, - он базируется на понятии издержек, а не на понятиях общественной ценности и общественно необходимых затрат труда, фигурирующих в законе стоимости. Столь же неудачной является попытка автора показать, что предложенный закон стоимости определяет "дифференциацию товаропроизводителей". Для доказательства этого утверждения он строит кривую Лоренца для распределения доходов домохозяйств (рис.6.11). Но данная кривая имеет весьма слабое отношение к "дифференциации товаропроизводителей", поскольку, домохозяйства, как известно, потребляют товары, а не производят их. Из текста книги остается неясным, имеется ли взаимосвязь между изображенной кривой Лоренца и законом стоимости, а если такая взаимосвязь есть, то какова ее экономическая природа. В главах с 7 по 9 Б.И.Соколов излагает марксистскую теорию капитала. Ему следовало также изложить другие теории капитала и распределения дохода и прежде всего теории Дж.Б.Кларка и Е.Бем-Баверка, а эти теории автором даже не упомянуты. В книге подвергнута критике современная теория человеческого капитала за то, что она с прагматических позиций рассматривает человека как простую вещь наряду с элементами капитала (с.186). На самом деле концепция человеческого капитала, безусловно, является шагом вперед по сравнению с марксистской концепцией рабочей силы, поскольку позволяет исследовать важные процессы обучения, повышения квалификации и др. Что касается понятия "рабочая сила", то оно характеризует способности среднего, необученного работника (Гл.1 "Капитала"). Ряд защищаемых автором положений марксизма противоречит современному состоянию экономики развитых стран. Утверждается, "что достаточно спокойные и объективные оценки нормы прибавочной стоимости дают цифру в 100%" (с.187). Данная количественная величина, приведенная Марксом в "Капитале", могла характеризовать состояние английского экономики в середине XIX в., но в начале XXI в. абсурдным представляется утверждение, что прибыль любого предприятия численно равна его затратам на оплату труда. Автор признает действующим в современных условиях "всеобщий закон капиталистического накопления" и воспроизводит его марксову формулировку: "Чем больше общественное богатство,… тем больше официальный пауперизм" (с.196). Данное утверждение противоречит практике многих развитых стран, в которых рост общественного богатства привел к фактическому исчезновению нищеты. Также автор признает действующим закон народонаселения Маркса, который рассматривает численность населения в качестве функции единственного аргумента - капитала (с.200). Иными словами, автор отрицает влияние иных факторов численности населения: социально-политических, институциональных, демографических и пр. Данная концепция является чрезмерно упрощенной в теоретическом плане, а в практическом плане она противоречит данным статистики: в ряде стран с низкими темпами экономического развития наблюдается рост населения, а в ряде стран с высокими темпами развития - его сокращение. При исследовании воспроизводства капитала автор опирается на показатель совокупного общественного продукта (СОП), который использовался в СССР и был исключен из хозяйственной практики в связи с принципиальным недостатком ("двойной счет") (с.209-215). Автор необоснованно утверждает, что теоретическое отражение схемы воспроизводства капитала К.Маркса нашли в модели В.В.Леонтьева "затраты-выпуск" (с.213). Однако эта модель, которая в книге не описана, принципиально отличается от марксовой схемы воспроизводства. Во-первых, Леонтьев рассматривал не стоимостные, а натурально-вещественные показатели. Во-вторых, он не выделял капитал в качестве особого объекта исследования, и рассматривал произвольное количество ресурсов и произвольное количество отраслей. В-третьих, в модели Леонтьева использован аппарат высшей алгебры, который не использовался Марксом. В Главах с 10 по 11 автор стремится доказать, что экономическое развитие неизбежно приводит к установлению социализма, т.е. планового хозяйства. Для этого он привлекает ленинскую теорию перехода капитализма к социализму (с.228-230, 234). Автор утверждает, что при социализме осуществится распределение "по труду", регулируемое ценообразование, переход предприятий в собственность работников, изменение политической системы и пр. (с.234-236). Автору следовало дать теоретическое объяснение причин, вызвавших разрушение плановой системы в СССР и странах Восточной Европы. Если возврат экономики данных стран к рыночному регулированию носил закономерный, объективно обусловленный характер, то поддерживаемая автором теория перехода к социализму является необоснованной. В Главе 15 излагается концепция автаркии. Под этим термином Б.И.Соколов понимает самообеспечивающееся, экономически независимое хозяйство (с.239). Предложенная концепция содержит ряд внутренних противоречий. Во-первых, автаркия, по словам автора, характерна для хозяйства любого типа (собирающего, натурального, товарного, информационного) (с.239). Отсюда следует, что необходимо рассматривать четыре типа автаркии, но автор рассуждает просто об автаркии. Во-вторых, автор характеризует автаркию как "естественное продолжение социализации экономики, когда развивается групповая, коллективная собственность, планирование и правовое регламентирование всей хозяйственной деятельности" (с.239). Но данная характеристика, очевидно, не подходит к собирающему и натуральному типам хозяйства и, кроме того, она повторяет ранее данное автором определение социализма. Если автаркия тождественна социализму, то она является не этапом развития хозяйства (как утверждалось автором выше), а одним из способов производства - низшей стадией коммунизма. В этом случае неясно, зачем использовать два тождественных понятия "автаркия" и "социализм". В-третьих, автор утверждает, что "автаркия представляет собой способ противостояния еще большему развитию общества и сохранения мощи традиционализма" (с.239). Отсюда следует, что расширение коллективной собственности и планирования тормозит общественное развитие, но в главе в Главе 11 автор отстаивает противоположную точку зрения. В-четвертых, утверждение автора о том, что "теория автаркии - это своеобразная концепция экономического роста" (с.240) противоречит ее трактовке как "способа противостояния еще большему развитию общества". Неясно, что автор понимает под "экономическими принципами автаркичного центра", по которым, по его мнению, должно жить общество (с.243). Таким образом, концепция автаркии лишена логики и не согласуется с рядом других концепций автора, предложенных в рецензируемой книге. Автор проявляет непоследовательность при использовании официальных данных российской статистики. С одной стороны, он выражает сомнение в достоверности этих данных: "В СССР госзаказ давался с расчетом на производство продукции. Сегодня в Российской Федерации сразу идет заказ на статистические данные" (с.257). С другой стороны, он неоднократно использует эти данные при обосновании своих выводов и положений (с.180, 200, 249, 254, 317, 318, 366, 368, 372, 411, 425). Но если статистические данные недостоверны, то и полученные с их помощью выводы являются не вполне обоснованными. В книге некорректно определяются некоторые статистические показатели. Так, под экономически активным населением автор понимает "численность лиц, признаваемых законодательством страны способными работать и не обеспечиваемых пенсиями" (с.411). Но в мировой статистической практике к экономически активному населению не относят домохозяек, отчаявшихся найти работу и др. Таким образом, автор ошибочно причисляет экономически неактивное трудоспособное население к экономически активному населению. Понятие занятости определено автором как "степень совпадения спроса и предложения рабочей силы" (с.412). Данное определение некорректно, поскольку статистика не учитывает теоретические понятия спроса и предложения, а оперирует лишь фактами. Кроме того, термин "степень совпадения", использованный в определении, лишен смысла: можно говорить лишь о "степени несовпадения". Рейтинги престижности профессий в России приведены в книге без указания источника; эти рейтинги вызывают сомнение: политический деятель - 11%, проститутка - 9%, фотомодель - 8% (с.415). При определении понятия "безработный" следовало указать возрастные границы, в которых возможно признание гражданина безработным. Попытка Б.И.Соколова объединить в одной книги различные теоретические концепции привела к нарушению целостности учебного материала, его фрагментарности. Это выражается, в частности, в использовании различных (в том числе неверных) вариантов написания имен экономистов в различных частях книги: А.Филипс (с.45), А.Филлипс (с.376), У.Петти (с.54), В.Петти (с.185), Ж.-Б.Сэй (с.65), Ж.-Б.Сей (с.74), Д.Рикардо (с.61), Д.Риккардо (с.529). Отметим, что Жан Батист Сэй и Джон Стюарт Милль имели не двойное имя, а два имени, поэтому нельзя писать Д.-С.Милль и Ж.-Б.Сэй (с.32,65). Автор использует несуществующий глагол "сосредотачиваться" (с.151). В разных частях книги им используются различные обозначения предельных издержек (с.291, 355). Основные теоретические концепции автора, изложенные в различных главах книги, отражены им в структуре цены, которая включает восемь слагаемых: постоянный капитал; переменный капитал (Гл.6); чистый предпринимательский доход; средства накопления капитала (Гл.8); затраты на ускоренное обновление капитала (Гл.9); надбавка к монопольной цене, позволяющая манипулировать периферией (Гл.10); надбавка к цене, обеспечивающей социализацию общества (Гл.11); источник воссоздания производительных сил (Гл.12) (с.244). Предложенная структура цены содержит внутренние противоречия. Так, одним из слагаемых цены выступает некая надбавка к монополистической цене. Но среди приведенных элементов цены отсутствует монополистическая цена, а если бы она была, то у товара оказалось бы две различные цены. Другим слагаемым цены названа надбавка к цене, обеспечивающей социализацию общества, а такая частная цена также отсутствует в предложенной структуре. Таким образом, при построении структуры цены автор опирался на две другие цены, экономический смысл которых не объяснен. Неясно, каким способом предложенная структура цены формируется на практике. Видимо, автор имеет в виду учреждение специальных косвенных налогов "на манипулирование периферией", "на обеспечение социализации общества", "на воссоздание производительных сил" и др. Предложенная структура цены, как и любая другая, может служить предметом научных дискуссий. Но в рамках учебного пособия необходимо было подчеркнуть, что данная структура является оригинальной авторской концепцией, поэтому она может и должна рассматриваться наряду со многими другими концепциями такого рода. Поскольку автор придерживается материалистических принципов научного исследования, ему следовало четко сформулировать материалистический критерий истинности теории - подтверждение ее практикой. Но этот критерий не был применен в отношении предложенной гипотезы, а она не имеет эмпирического обоснования. Так, понятия "постоянный капитал" и "переменный капитал" не нашли практического применения в хозяйственной практике в течение полутора столетий своего существования, хотя множество научных работ посвящено научному обоснованию марксовой структуры цены. Что касается изобретенных автором новых элементов цены, то их жизнь в экономической науке значительно короче, поэтому их включение в учебное пособие является преждевременным. Автору следовало описать структуру цены, опираясь на хозяйственную практику. Так, важнейшими компонентами цены в современных российских условиях являются налог на добавленную стоимость (НДС) и акциз, однако эти налоги в книге вообще не рассматриваются. Удивительно, что в книге вообще отсутствует описание налоговой системы. В частности, читатель не получит представления об общественных функциях Единого социального налога (ЕСН), направлениях его использования, методе расчета и способе взимания. Общий вывод: книга Б.И.Соколова "Экономика" содержит ряд неточностей и ошибок, она требует серьезной переработки.

Рецензент

Доктор экономических наук,
профессор кафедры политической экономии
Санкт-Петербургского государственного
политехнического университета                                    Б.В.Корнейчук

		27 августа 2007 г.

<< Назад